Александр Дворкин. Фото: Лариса Бахмацкая
У профессора Александра Дворкина много должностей и званий. Он одновременно и заведующий кафедрой сектоведения православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, и руководитель экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте РФ, и вице-президент Европейской федерации исследовательских центров информирования о сектах FECRIS, а кроме того — президент Российской ассоциации центров изучения религии и сект.
– Александр Леонидович, давайте начнем наш разговор с развенчания мифа о том, что всем сектам в первую очередь нужны от своих адептов деньги или квартиры, в общем, материальные ценности.
– С участниками сект вообще разговариваешь как с магнитофоном. Он ничего не слышит, одно и то же повторяет. И когда говорят, что секта — это развод на деньги, квартиру или другие материальные вещи, я не согласен. Все гораздо серьезней. В сектах главное не деньги, а власть, безраздельная власть над душами и телами людей. Которые пойдут туда, куда им скажут и совершат то, что им скажут. Секты опасны на уровне личности, порабощая ее и превращая в оружие. Они опасны на уровне семьи, потому что секты не терпят конкурентов, опасны на уровне общества, потому что в отличие от традиционных конфессий, они ничего не дают. Мы не знаем сектанских писателей, художников, композиторов, мыслителей. И секты опасны на уровне государства, потому что у них свои собственные законы, правила, правительство.
– Вы говорите, что секты не дают миру творческих людей. А как же голливудские актеры-сайентолги или Алистер Кроули, писавший стихи и рисовавший картины?
– Кроули был сатанистом, он создатель одного из направлений сатанизма, а художник и философ он относительный. Ценность его наследия невелика. В сайентологии есть несколько голливудских актеров, но надо сказать, что профессия актеров — не самая интеллектуальная профессия. И все они были завербованы в секты уже будучи известными актерами. Их вербовали, когда они находились в период депрессии, переживали стресс. Том Круз, например, или Джон Траволта.
– Есть какие-то законопроекты, которые ограничивают секты, борются с ними?
– Закон, принятый еще при Горбачеве, был либеральным и позволил многим сектам у нас закрепиться. В 1996 году попытались ограничить их распространение, правда, документ получился слабым и неуверенным, но это был шаг вперед. Есть статьи в уголовном кодексе, по которым руководство секты можно привлекать, но сделать это крайне сложно, потому что пока человек в секте, он не чувствует себя пострадавшим, заявляет что добровольно все отдал. Была одна зверская и одна из самых одиозных в России сект ?Ашрам Шамбалы?, там что только с людьми ни делали. На конспиративных квартирах над ними издевались, и время от времени полиция находила людей в крайней степени истощения, с ранами и синяками. Но они говорили, мол, мы совершеннолетние и все делаем добровольно. В итоге, лидер секты получил 11 лет. Мы знаем, что несколько сект были закрыты по судебным решениям. ?Свидетели Иеговы?, к примеру, ликвидирована в четырех субъектах федерации.
– А, например, секта ?Фалуньгун? запрещена в Китае, именно там она появилась, но действует на Ставрополье.
– Это секта стала разменной монетой в большой политической игре, лидер живет в Америке, и использует секту против Китая. Американским спецслужбам очень выгодно иметь такую секту, хотя она крайне неприятная, очень часто люди сходят с ума, видят вокруг вампиров, особенно среди родственников, и убивают их, некоторые вспарывают себе живот, чтобы увидеть некий предмет сферической формы, якобы помещенный на расстоянии лидером в тело адептов.
– Существует в стране территориальное деление: одни секты пускают корни, допустим, в Сибири, а другие — у нас на Северном Кавказе?
– На Кавказе это ?Свидетели Иеговы? и ?Неопятидесятники? из псевдохристианских сект. Для Кавказа также характерны исламистские секты, саентологические и неоязыческие, так называемые ?Родноверы?. Недавно я с удивлением узнал, что в Ставрополе очень активно действует отделение псевдоиндуистской секты Шри Чинмоя. Причем, сам Шри Чинмой уже четыре года, как скончался, а у вас она закрепилась. Человек по фамилии Скакун использует спортивную приманку, чтобы вовлекать людей. У всех сект есть свои приманки. И это отделение секты у вас в Ставрополе зажило самостоятельной жизнью, возможно, это начало появления новой секты, и как она будет дальше развиваться — зависит от направления интересов этого самого Скакуна.
– Александр Леонидович, но Василий Скакун — заслуженный тренер СССР, многократный чемпионе мира по акробатике, почетный житель Ставрополя, которого поддерживают на краевом и городском уровне. Он ведет программу по одному из местных телеканалов.
– На это надо обратить внимание. Думаю, что городская и краевая власти просто не в курсе. А другой вопрос — почему они не в курсе? Если мы исключим коррупционный фактор, надеюсь, мы его исключить можем, то тогда скорей всего их ввели в заблуждение и никто им не сообщил о сущности этой секты, хотя литературы по ней существует весьма большое количество.
– Как неподготовленному человеку отличить псевохристианскую секту от христианства или псевдоислам от ислама.
– Что касается христианства, есть очевидная вещь — куда вас приглашают. Если в православный храм, то вы знаете, что там все нормально. Или в костел, но у вас, кажется, нет его. Что касается ислама, то все сложнее, между собой разделены несколько исламских объединений. Исламистские секты активно внедряются и в традиционный ислам, чтобы вербовать там людей. Надо не откликаться на первое приглашение, а все проверить, обдумать.
– Можно ли говорить об активизации некоторых сект на фоне экономического кризиса?
– Да, следует ожидать активизации деструктивных тоталитарных сект.И это серьезный вербовочный механизм: люди переживают стресс, они подвержены влиянию. Чтобы человек попал в секту, надо чтобы совпали два условия: подошли с нужным предложением и в нужный момент. Среди сектоведов есть невеселая поговорка, что у каждого человека есть свой гуру, и счастье, если вы его никогда не встретите. А лучший способ выйти из секты — туда не попадать. Это как лучший способ бросить наркотики — никогда их не принимать.
– В 90-х годах многие секты использовали для привлечения людей наркотические вещества, зачастую без их согласия. Сейчас ситуация изменилась?
– Исходя из моего опыта, наркотическая обработка сейчас встречается редко. Это не имеет большого смысла, если мы будем все списывать на наркотики, которые человеку подсыпали, а он сам не виноват, то с него снимается ответственность. Это не самый лучший способ вовлечения людей: дорого, да и доказать легко, если взять кровь на анализ. Есть наработанные психометодики, которые секты используют. Любая секта работает в одной социальной нише, они может быть и хотели шире работать, но не получается. Также их тренируют распознавать людей, которые переживают стресс. Вербовка сейчас идет через социальные сети, через форумы.
– То есть нельзя сказать, что на Кавказе сект больше, чем в других регионах страны?
– На Кавказе есть своя специфика, и тут сект не меньше, чем в других регионах. Но больше всего их на Дальнем Востоке, это самый проблемный регион. Потому что далеко от центра, люди там зачастую переселенцы, не имеющие своих местных корней, оторванные от традиций. Дальний Восток близко к Корее, Японии, Америке, откуда прибывает много вербовщиков.
